Несколько дней назад ФБК (признан иностранным агентом и экстремистской организацией, запрещен в РФ) опубликовал материал, в котором прямо обвинил бывшего главреда «Эха Москвы» Алексея Венедиктова (признан иностранным агентом), телеведущую Ксению Собчак и еще ряд персон в работе на мэрию столицы.
Материал основывался на банковских проводках, которые каким-то образом оказались в руках оппозиционеров.
В частности, Венедиктова обвинили в том, что его компания получила от АНО «Мой район», контролируемого мэрией, деньги на издание исторических журналов, посвященных каждому району Москвы. Венедиктов признал получение финансирования, однако пояснил, что никогда не скрывал, что проект был задуман и реализован во взаимодействии с мэрией, и эта информация была публичной. Журналы носили историко-просветительский характер и не имели отношения к выборам и позиции самого Венедиктова по тому же электронному голосованию.
Перед тем как продолжить анализировать эту историю, следует оговориться: автор текста считает электронное голосование механизмом, придуманным для фальсификации выборов, его необходимо полностью отменить.
Также следует добавить, что у автора текста нет белого пальто, в которое можно закутаться, обличая приспешников кровавого режима™ или эмигрантов. Автор действительно имела в карьере эпизод работы на государственное СМИ, откуда уволилась год назад в связи со всем известными событиями.
Закончив с дисклеймерами, поговорим уже серьезно.
В России не существует ни одного медиа, в том числе оппозиционного, которое бы не взаимодействовало с государством: это и контракты на информационное обслуживание, и пресловутые «блоки на негатив», и много чего еще. Одни медиа ставят плашку «На правах рекламы», другие — нет. То есть одни медиа такое партнерство скрывают, другие говорят о нем открыто и стараются делать банковские проводки «в белую». Это может быть взаимодействие напрямую с органами власти, госкорпорациями, крупными банками, но факт остается фактом. Разница между медиа состоит в том, что одним удается сохранять свою редакционную политику, другие ей жертвуют ради прибылей.
— Но есть же честные медиа, финансируемые через «донаты» (то есть пожертвования аудитории), — скажете мне вы.
В таком случае вы артикулируете буквально следующее. Если, например, госкорпорация или чиновник обналичивает деньги через схемы их вывода и далее, допустим, через биткойн высылает их тому же медиа (или его топ-менеджеру), для вас эта «слепая» схема выглядит заведомо честнее, чем официальные рекламные контракты.
Теперь продолжим.
Суть российского закона об иностранных агентах заключается в том, что если ты, например, берешь грант на проект против домашнего насилия, ты автоматически становишься проводником западной политики в целом.
Также российское государство исповедует принцип «Я тебя купил» по отношению ко всем тем, кто получает деньги из бюджета, будь то зарплата или финансирование каких-либо проектов. Именно поэтому из публичного поля сейчас вымарывают имена актеров, режиссеров, музыкантов, которые не поддержали спецоперацию, с обязательным комментарием: «Так они же получали бюджетные деньги на свои проекты, какое право они имеют теперь даже заикаться о несогласии?».
Если вы отказываете Венедиктову в праве на его собственное мнение, потому что он имел рекламные контракты с той же московской мэрией, вы являетесь проводником как раз такой провластной логики.
Более того! Медиаперсоны, уехавшие из-за антивоенной позиции на ПМЖ за границу и публикующие фотографии из прекрасного далека, заработали деньги на свой отъезд, так или иначе взаимодействуя с государством. Кто-то из них ответит, например, что заработал свои деньги в 90-е годы, когда разделял позицию власти и не считал зазорным плотно с ней работать, или трудился на честных бизнесменов, заработавших свои первые капиталы, скажем прямо, также при взаимодействии с государством.
Никаких «чистых» людей практически нет (кроме, возможно, Павла Дурова, да и к тому периодически возникают вопросы; небольших IT-бизнесов или тех, чей бизнес изначально располагался за границей). Для того чтобы некие «чистые» люди появились, должно смениться не одно и даже не два поколения.
Теперь поговорим о последствиях этой истории.
Ситуативные последствия очевидны: старый рекламный проект Венедиктова и мэрии Москвы теперь обсуждают больше, чем текущие действия российской оппозиции за рубежом по снятию санкций с ряда крупных бизнесменов.
Более того — очередной материал ФБК направлен против людей, которые давно находятся с ним в открытом конфликте. Показательна история политолога Александра Кынева, который, комментируя ситуацию, заметил, что она напоминает личную месть, и немедленно получил в ответ комментарий от человека, данные аккаунта которого совпадают с аккаунтом Леонида Волкова (признан иностранным агентом). Кынева также обвинили в получении денег по программе мэрии Москвы «Мой район» со ссылками на опять-таки закрытые банковские проводки.
Кынев удивился, так как в 2020 году активно выступал против ковидных ограничений и жестко критиковал московскую мэрию, а не рекламировал ее. После этого выяснилось, что он, как политолог, специализирующийся на региональных исследованиях, действительно получал деньги, но не от мэрии Москвы, а от аналитического центра, созданного в 1994 году и взаимодействовавшего в разное время и со столичными властями, и с Кыневым, что не делает их подрядчиками друг друга, зато показывает несостоятельность публичного обвинения.
Что касается долгосрочных последствий, то давайте скажем так. И Венедиктова, и Собчак, и почти всех медиаперсон, затронутых в материалах ФБК, можно считать людьми сложными и спорными, у которых наверняка хватает скелетов в шкафах.
Однако эти персоны год назад сделали выбор остаться в России, открыто при этом выражая антивоенную позицию. В переводе на бытовой язык это означает, что каждый вечер, ложась спать, эти люди вспоминают, что завтра в шесть утра к ним могут прийти с обыском.
Это не делает их людьми высокоморальными, бессребрениками, ориентирами и прочее. Это делает их людьми, которые на данном этапе готовы пожертвовать за свои убеждения свободой или даже жизнью.
Причины, по которым люди делают выбор остаться, разнообразны, но очевидно, что у них есть одна общая ставка: они мечтают дождаться перемен, находясь в критический момент истории вместе со своей страной и своим народом, чтобы потом иметь моральное право в этих переменах участвовать.
Очевидно, что позиции этих людей — чем дальше, тем больше! — расходятся с позицией людей уехавших: это и сочувствие мобилизованным, и критика санкций по отношению не к богатым людям, а к рядовым россиянам, и простое нежелание видеть свою страну расчлененной, наказанной на века, униженной и лишенной субъектности.
Уничтожение репутации этих людей сейчас более всего выгодно… Тому самому режиму, с которым борется оппозиция, так как в итоге людям приходится, с одной стороны, жить в постоянном напряжении из-за рисков по антивоенной позиции, с другой — отвечать на бесконечные нападки активистов в Интернете. Такая ситуация подталкивает их к простому выводу: проще и безопаснее замолчать и предложить одновременно и режиму, и его противникам бороться за судьбы отечества, оставив лично их в покое.
Проблема в том, что от такого вывода, как ни странно, будет хуже только отечеству.
Комментарии: