Во вторник Алексей Москалев из города Ефремов Тульской области был приговорен к двум годам лишения свободы за антивоенные посты в соцсетях. Его дочь, 12-летняя Маша, находится в приюте. Накануне приговора, после того как обвинение запросило реальный срок лишения свободы, Алексей бежал из-под домашнего ареста.
В этом деле фигурирует антивоенный рисунок девочки, который она сделала в школе и который привлек внимание правоохранителей к ее отцу и его соцсетям. Очевидно, хотя школа и отрицает, что педагоги вызывали полицию, без ее участия обойтись все же не могло.
Отметим пунктиром: борьба с детскими рисунками и антивоенными постами в соцсетях не имеет никакого отношения к антифашизму, а вот к прямо противоположной идеологии — еще как имеет!
Также хочется задать риторический вопрос, почему ради спасения детей Донбасса девочка из Ефремова должна остаться сиротой при живом отце, то есть почему одни дети и их родители получаются «правильными» и заслуживающими спасения, но ради них надо жертвовать «неправильными» детьми и их родителями? Можно еще спросить, в чем тогда претензии к Украине, которая, по сути, демонстрировала все последние годы именно такой подход? Но не будем спрашивать, все равно никто не ответит.
Еще один вопрос — и на этом закончим! — это этическая состоятельность концепции, при которой противник объявляется фашистом, и на этом основании сторона, «борющаяся с фашизмом», сама может применять совершенно любые практики. В том числе — подозрительно напоминающие те, с которыми она борется.
Итак, Алексей Москалев бежал, его дочь осталась в приюте. Никаких претензий к отцу тут быть не может: воссоединиться с дочерью ему в любом случае не дали бы. И виновата в этом, разумеется, обвиняющая сторона, которая сперва завела дело на человека, ни к чему не призывавшего, а лишь выразившего негативное отношение к СВО, а потом попросила для него реальный срок лишения свободы. Таким образом, при любом выборе Алексея его дочь система бы все равно не выпустила из детдома, а отец на свободе, пусть даже, например, за границей — это все же лучше, чем отец в тюрьме. И надежда на благополучный финал есть: Маше сейчас пытаются помочь очень разумные и добрые люди, чтобы вытащить ее из детдомовской системы. Лишь людоед может пожелать, чтобы у них ничего не получилось.
Дело Москалева и трагедия его дочери сопровождались демонстративным молчанием уполномоченной по правам детей Марии Львовой-Беловой (мы сочувствуем ей в связи с международным ордером на арест, однако заметим, что в помощи нуждаются дети по всей стране), главы Совета по правам человека Валерия Фадеева (он занят продвижением идеи наказания за русофобию) и уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой (она единственная из этой троицы имеет оправдание, так как занимается взрослыми, в первую очередь — обменом пленными). Молчит губернатор Тульской области Алексей Дюмин, выходец из ФСО, его связей среди силовиков хватило бы для решения проблемы. Молчат и общественники-традиционалисты, с помпой устроившие съезд будущей партии «За семью!», пообещав бороться против абортов и цифрового концлагеря, однако ни слова не сказавшие про девочку, изъятую в детдом. Молчат депутаты Госдумы, которые скоро будут обсуждать поправки в Семейный кодекс и обяжут возвращать детей родителям-алкоголикам, как только те протрезвеют. Молчат все, кто обычно не вылезает с ток-шоу, требуя покарать гей-пропаганду и сохранить традиционные ценности.
К общему изумлению не промолчал один человек, основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин, назвавший приговор несправедливым, предложивший Москалеву услуги адвоката и потребовавший от прокуратуры проверить законность приговора, так как, по его собственным словам, решил заступиться за 12-летнего ребенка, после чего матом высказался по поводу инсинуаций журналистов относительно его политических амбиций.
Пригожин в который раз демонстративно пренебрегает правилами, принятыми в российском политическом истеблишменте. И именно поэтому он является, как бы он ни ругался матом по этому поводу, едва ли не единственным человеком в современной России (кроме Владимира Путина), которого можно назвать публичным политиком. Его демонстративное нежелание и даже презрение к любым официальным должностям и выводу ЧВК «Вагнер» из серой законодательной зоны — это как раз прямое свидетельство того, что он таким политиком является.
Автор этого текста с 2018 по 2022 год состояла в Совете при президенте по правам человека. Общение между его членами обычно проходило в почтовой рассылке, куда можно было кинуть ссылку на очередной вопиющий случай и спросить: «Коллеги, что будем с этим делать?». За четыре года таких случаев была масса: от избиений заключенных до отказов в медицинской помощи. Каждый раз, впрочем, повторялось одно и то же. Если речь шла, например, об избиении задержанных оппозиционеров на митинге, то члены СПЧ, которые придерживались прогосударственных позиций, начинали объяснять, что «не надо втягиваться в политику», «они сами виноваты» и так далее. И наоборот: были, например, члены СПЧ, которые не занимались националистами или задержаниями граждан России за рубежом за их прогосударственную позицию…
Были и трагикомические истории, когда помогали человеку, попавшему в беду, тот выходил из тюрьмы и начинал получать искреннее удовольствие от хождения по государственным телеканалам, а потом и сам уже начинал писать доносы, как на него когда-то. А уже в 2022 году член СПЧ, за которого некогда автор подписывала письма, требуя выпустить его из украинской тюрьмы, сам грубо затыкал рты всем недовольным. «Я не хочу даже слышать о возможности фашизма в России, я против того, чтобы эта тема даже звучала», — кричал он на последнем заседании СПЧ, когда автора этого текста предложила поднять на встрече с президентом Путиным вопрос отмены совсем не антифашистских статей за дискриминацию и фейки. И, конечно, он всегда поддерживал любые действия российских силовиков и всегда был против вмешательства российского СПЧ в дела любых политзаключенных, если они не на Украине.
«Сделал добро — проходи мимо, в конце концов, он когда-то действительно нуждался в помощи», — это приходилось напоминать себе каждый раз, после чего отбиваться от комментариев оппозиционной общественности, так как опять помогли не тому и не так, а еще и зачем-то поблагодарили людей с «той стороны баррикад».
2022 год окончательно разрезал общество на «своих» и «чужих» — в зависимости от того, кто какую позицию занял.
Более того, когда мы осуждаем — и осуждаем за дело! — доносы со стороны «патриотов», нельзя не упомянуть, что в это же время оппозиция утонула в люстрационных списках, занимаясь таким же доносительством на тех, кто уж точно непричастен ко всем известным событиям: Ксению Собчак, Владимира Познера, Алексея Венедиктова (признан иноагентом).
В резолюции очередной «антивоенной конференции» появляется, например, следующий тезис:
«В этой войне нет места нейтралитету. Отказ однозначно встать на сторону жертвы агрессии означает пособничество агрессору».
В переводе с русского на русский: быть против недостаточно. Недостаточно внятно сказать: «Моя позиция — против. Не поддерживаю действия России с 24.02.22». Надо сказать «Я за Украину».
Дело в том, что между двумя этими фразами есть различия в их интерпретации Уголовным кодексом России. Соответственно, есть различия и в потенциальных последствиях.
И будьте уверены: если вы попадете в беду и, например, уедете из России, за границей вам точно так же припомнят каждый пост, каждый комментарий, которые дискредитируют только уже не СВО, а борьбу с СВО.
Проблема сейчас не в том, что за Москалева вступился Пригожин. Проблема в том, что это сделал только Пригожин.
Фактически основатель ЧВК «Вагнер» бьет теперь кувалдой по тому, что помпезно называется российской политикой, а на самом деле представляет собой бесконечные репосты по тезисам из разных методичек с целью изобразить хоть какое-то гражданское общество.
На самом деле это общество — причем имеются в виду обе стороны баррикад! — оказалось буквально унасекомлено взаимными доносами, одинаковыми тезисами для разгона в соцсетях, «хорошо, но только непублично», «сам понимаешь…» до такой степени, что единственным персонажем, который претендует на объединителя общества, стал человек с кувалдой.
Если вам на этом месте становится страшно, правильно становится страшно! Мы все заслужили этот страх.
Единственный, кто страха не заслужил, — это маленькая девочка Маша. Она сейчас в детдоме, так как ради других детей государство решило сломать ей жизнь. Хоть бы получилось вытащить ее из детдома и хоть бы они однажды воссоединились с отцом. Каких они будут придерживаться взглядов, совершенно не наше дело. Человек сейчас в беде.
В случае, если в России начнутся перемены, реальное влияние на общество получат те, кто умеет говорить без методичек и кто будет претендовать именно на то, чтобы объединить тех, кто переживает нынешние времена.
Проблема не в том, что есть один претендент, а в том, что этот претендент — пока единственный, и никакой альтернативы ему из методичек не возникнет.
Продолжайте заниматься доносами, продолжайте составлять списки врагов, продолжайте писать бессмысленные методички и работать по ним. Или попробуйте говорить собственным голосом и видеть в людях людей, а не солдатиков по разные стороны окровавленной доски. Это единственный шанс, при котором не погибнут вообще все.
Комментарии: